молчи во сне
и разговейся утром
а этот мой падающий снег
он уже не только проламывая темна́я кору
похрустывает, но и
превращается в простой снежок
игральный круглый в глазу я вижу
этим всем: открылся похрустывая ложноглаз
я вижу им ему: снежинки
и снежок и елочка порою
шерстяный рысцевато-серый
бутерброд со снегом волк
сажа белая
О После После кто тебя усеял
картами игральных круглых городков
костями прятками прыгалками туда
где все будем
Молчи во сне, и разговейся утром
Или, может, не разговаривай вовсе —
зачем слова, когда мир уже говорит сам?
А этот мой падающий снег —
не просто холодный, нежный, но и грубый,
как ломаные ветви, пробивающиеся сквозь ледяную кору.
Он не только проламывает темные своды,
но и превращается в простой снежок,
небольшой, круглый, как монетка в руке,
исполненный детской невинности.
Тогда я вижу: открылся похрустывающий ложноглазый мир,
где снежинки — это не просто частицы льда,
а живые игрушки, скользящие по стеклу,
как танцоры на балу, неожиданно застывшие в позе.
И снежок — это не просто кусочек,
а елочка, укрытая шерстью, серо-рысцеватой,
как старый свитер, притащенный с дачи.
А рядом — бутерброд со снегом, где волк, затаившийся на саже,
как зверь в норе, ждет, когда пройдет тишина.
И всё это — карты, игрушки, кости,
некий бессмысленный городок из снега,
где каждый шаг — это прятки, прыжки, прыгалки,
где не важно, где все будем,
а важно, что мы здесь, во сне, где всё ещё играет.
Олег Пащенко.