Маленький спившийся старик
в аптеке говорит: я был
советский чемпион футбола!
робкая девушка молчит
когда поверженный титан
ведёт с собой тень гор и молний
и множественный звездопад
робкая девушка смеётся —
не в голос, а жуёт свой смех
как мнёт в ладошке мокрый снег —
кинуть в друзей счастливым утром
когда распустили из-за мороза весь старший класс
Василий Бородин.
Маленький спившийся старик
в аптеке говорит: я был
советский чемпион футбола!
робкая девушка молчит,
словно застыв на полпути,
ожидая, что вот-вот
из туманной дали,
сквозь годы, что стёрли блеск
его некогда атлетических мышц,
прозвучит эхо победных матчей,
свист трибун, ликующих после
блестящего гола. Но лишь
приглушённый гул холодильных витрин
нарушает тишину,
отвечая на его
заблудшее, горькое признание.
когда поверженный титан
ведёт с собой тень гор и молний
и множественный звездопад
робкая девушка смеётся —
не в голос, а жуёт свой смех
как мнёт в ладошке мокрый снег —
кинуть в друзей счастливым утром
когда распустили из-за мороза весь старший класс. В её глазах мелькают искорки
неуёмной юности,
отражение тех дней,
когда мир казался бескрайним,
а будущее – обещающим. Она вспоминает, как
снежинки, словно крошечные бриллианты,
кружились в воздухе,
заметая следы забот
и превращая обыденность
в волшебную сказку. И этот смех, тихий,
едва уловимый,
как шёпот ветра в верхушках деревьев,
несёт в себе отголоски
беспечных игр,
тайных сговоров
и первой, робкой влюблённости. В тот момент, когда старик
в аптеке, забытый и одинокий,
пытается прикоснуться к ушедшей славе,
она, полная жизни,
находит своё счастье
в простых, но таких дорогих
воспоминаниях,
в том, что остаётся
даже когда всё остальное
уходит безвозвратно. Её смех – это не насмешка
над чужой судьбой,
а скорее, нежное напоминание
о том, как хрупка и скоротечна
радость,
и как важно ценить
каждый её миг,
каждое проявление
искреннего, чистого чувства.
Василий Бородин.