Так лепятся листья

так лепятся листья
к дождю и к воде
дождя — как бы слизень
к тому что везде

напротив — шёл рыцарь
как ото всего
навек отлепляясь
ветвясь в ничего

но птицы-то в птиц
ударяясь летят
как то, что что снится
ослепнув светясь

Василий Бородин.

так лепятся листья
к дождю и к воде
дождя — как бы слизень
к тому что везде
прильнёт, растекаясь, не зная преград,
вбирая в себя всё, что мир ему рад.
Он влажен и тих, он бесформен и вечен,
он в каждом мгновении жизни намечен.
Его не остановить, его не поймать,
он словно дыхание, что может объять
всё сущее, каждое древо и камень,
истлевший листок, и забытое пламя.
Он — символ покоя, он — символ забвенья,
он — вечное странствие, вечное пенье.

напротив — шёл рыцарь
как ото всего
навек отлепляясь
ветвясь в ничего
он снял свои латы, и меч свой сложил,
и путь свой земной, словно выдох, прервил.
Он был одинок, он искал свой приют,
где бури житейские больше не бьют.
Он шёл сквозь туман, сквозь невидимый дым,
к себе самому, к истине, к вечным своим.
Его путь был тернист, его путь был далёк,
но сердце его было чисто, как ток
воды из источника, где нет суеты,
где вера и правда сплетают мечты.
Он стал как бы воздухом, лёгким, незримым,
растворенным в мире, навеки любимым.

но птицы-то в птиц
ударяясь летят
как то, что что снится
ослепнув светясь
они словно молнии, вспышки в ночи,
они словно звёзды, что слепят в очи.
В их бешеном танце, в их диком полёте,
есть тайна, что скрыта в любом повороте.
Они — воплощение страсти и боли,
они — отражение нашей юдоли.
Их крики — как стоны, их взмахи — как боль,
но в этой стихии есть истинный зов.
Они — как предвестники, как вечный маяк,
что в буре сомнений укажет нам знак.
Их свет ослепляет, их скорость — как миг,
но в этом мгновении — вечности лик.

Василий Бородин.