МАРТ. ОЗЕРО КРИВОЕ

Где она пряталась
от жадного взгляда Торговца редкостями,
ловящего миллиметровкой, секундомером —
дырявым сачком, пытаясь уловить ускользающую сущность, запечатлеть эфемерное, измерить неуловимое? Он, этот Торговец, с маниакальной настойчивостью выискивал следы, пытался классифицировать, каталогизировать, превратить живое в мертвый экспонат своей коллекции. Его взгляд, как скальпель, рассекал пространство, выискивая признаки, намеки, малейшие отклонения от нормы, которые могли бы свидетельствовать о присутствии того, что он жаждал обрести.

И вот она здесь,
в белом пятне среднерусского озера,
скользящая в беге длинноногой собаки,
и свет,
этот свет
носит как украшение:
свет озёрный
как свет умбрийский.
Не просто отражение, но преображение, алхимия света, когда холодная вода и зимний воздух смешиваются, рождая мерцание, подобное тому, что окутывает древние города Италии, где каждый камень, кажется, хранит в себе отблески вечности. Этот свет окутывает ее, делая почти невидимой, сливая с окружающей стихией, словно она сама стала частью этой первозданной красоты. Ее движения, легкие и стремительные, подобны танцу, где каждый шаг, каждый взмах хвоста собаки, словно кисть художника, рисует на холсте воды мимолетные образы.

Подойдёшь к ней близко
с погремушкою-рифмой, метафорой —
припасённым для уток хлебом,
а она исчезает,
она сливается с небом!
И не потому, что ее нет, а потому, что она становится всем, чем только может быть в этот момент – ветром, что колышет камыши, бликом солнца на льду, тишиной, что нарушается лишь плеском воды. Попытки привязать ее к себе, объяснить, поймать в сети слов или образов кажутся наивными, обреченными на провал. Она – не объект для коллекционирования, а состояние, чувство, которое нельзя ухватить, но можно лишь ощутить.

Помаши ей ручкой: Dahin! Dahin!
Раз —
ничего и нет.
Воздушная тяга, розовый дачный дым,
инверсионный след.
Она не уходит, она просто трансформируется, растворяется в воздухе, оставляя после себя лишь тонкий намек, едва уловимый след. Как дым от дачного костра, что рассеивается в вечернем небе, или как белый след самолета, чертящий на синеве невидимую линию. Она – это мимолетность, неуловимость, сама суть ускользающего мгновения, которое, будучи пойманным, перестает быть собой. И в этом ее великая сила, ее непостижимая красота, которая так раздражает и одновременно восхищает тех, кто пытается ее измерить и понять.

Антон Азаренков.