Сюрреалистическая поэма: Кока-кола, снег и апокалипсис

я пью кока-колу из черепа чау-чау
в лучах снега, крови не замечая.
Всё или ничего.
Всё или ничего.
я пла́чу. я обещаю.

чёрная роза вечера разрывается.
раздевается статуя Ленина,
ломится в администрацию,
убивает гардеробщицу и техничку.
а я напиваюсь
до потери личности.

легче всего встречать апокалипсис в лесу,
где ветви деревьев в тончайшем сладком снегу
шевелятся, получается, на луну,
которую Бог знает что держит на весу.

если станет скучно — просто делай «ангела»,
только движения выучи заранее.
и туман и пар — это твоё дыхание,
исчезающее вместе с прожитыми годами.

Вита Корнева.

я пью кока-колу из черепа чау-чау
в лучах снега, крови не замечая.
Всё или ничего.
Всё или ничего.
я пла́чу. я обещаю.
Словно обреченный, но не смирившийся, я ищу утешение в этом диком, сюрреалистическом ритуале. Этот череп, символ ушедшей жизни, становится сосудом для сладкого, шипучего напитка, что подобен забвению. Снег, белый и чистый, контрастирует с кровавыми отблесками, которые я предпочитаю игнорировать, погруженный в эту пограничную реальность. «Всё или ничего» — эта мантра звучит как последний отчаянный крик души, как признание в том, что пути назад нет, а есть только бескрайняя пропасть, в которую я готов прыгнуть. И слезы, эти непроизвольные проявления боли и раскаяния, смешиваются с обещаниями, произнесенными в пустоту.

чёрная роза вечера разрывается.
раздевается статуя Ленина,
ломится в администрацию,
убивает гардеробщицу и техничку.
а я напиваюсь
до потери личности.
Вечер, окутанный мраком, приносит с собой не только тьму, но и метафорическое разрушение. Черная роза, символ красоты и тайны, символизирует разрыв с привычным порядком вещей, предвещая хаос. Статуя Ленина, олицетворение ушедшей эпохи и идеологии, оживает, сбрасывает с себя бронзовые одежды и бросается в наступление. Это не просто акт вандализма, это бунт против символов власти, против системы, которая, казалось бы, непоколебима. Акт насилия над теми, кто олицетворяет низшие ступени этой системы — гардеробщицей и техничкой — подчеркивает беспринципность и жестокость этого восстания. В этот момент я, наблюдатель и участник этого апокалипсиса, ищу спасения в алкоголе, в попытке раствориться, потерять себя, перестать быть тем, кем я был, чтобы не чувствовать всей этой боли и абсурда.

легче всего встречать апокалипсис в лесу,
где ветви деревьев в тончайшем сладком снегу
шевелятся, получается, на луну,
которую Бог знает что держит на весу.
Природа, в своем первозданном виде, кажется идеальным убежищем в преддверии конца света. Лес, с его вековыми деревьями, укутанными в снежное одеяло, создает ощущение покоя и уединения. Этот снег, «тончайший и сладкий», несет в себе нотку нереальности, как будто сам мир пытается смягчить свою суровость. Деревья, словно живые существа, тянутся к луне, этой загадочной спутнице ночи, которую, кажется, сам Бог держит на весу, наблюдая за происходящим. В этом безмолвном танце природы, в этой величественной картине, есть что-то успокаивающее, что-то, что позволяет забыть о суете и страхе, погрузиться в созерцание вечного.

если станет скучно — просто делай «ангела»,
только движения выучи заранее.
и туман и пар — это твоё дыхание,
исчезающее вместе с прожитыми годами.
Даже в моменты полного отчаяния, когда кажется, что всё потеряно, можно найти способ избежать скуки, найти новый смысл в существовании. «Сделать ангела» — это простым движением тела оставить свой след на снегу, создать эфемерное произведение искусства, которое, подобно самой жизни, обречено на исчезновение. Но важно выучить движения заранее, придать им грацию и осмысленность. И тогда туман и пар, которые мы выдыхаем, становятся видимым воплощением нашей жизни, наших мыслей и чувств. Они поднимаются в воздух, смешиваются с окружающей средой и, подобно прожитым годам, постепенно тают, оставляя после себя лишь воспоминание. Это напоминание о быстротечности времени, о том, что каждое мгновение ценно, даже если оно кажется незначительным.

Вита Корнева.