Улыбка ветра

Улыбка ветра мелькнула в кроне,
Как сомнение во время сна, когда быстрые толчки крови
Поднимают с самого дна, и я вижу особенно ясно:

Речка дышит сгорбленно-долго, а человек жалобно-злобно.
Тополя срубили напрасно. Их зелёное прошлое, шелест листвы,
что успокаивал и дарил тень в жаркие дни, теперь утрачено. Осталась лишь память о былой мощи, о вертикалях,
стремившихся в небо, о кронах, укрывавших от палящего солнца. Без них пространство кажется выщербленным, а воздух – тяжелее.

Ветер сдирает облачный мех и небрежным жестом
Прощается с этим местом. Теперь до вечера
Бессмысленный экран летнего зноя
Искажает простые вещи:
Превращает привычные контуры в дрожащие миражи,
стирает грани между реальностью и её иллюзией. Всё становится зыбким, неустойчивым, словно подернутым вуалью.

Образы в тексте:

• Велосипед – монах из Тибета.
  Он стоит, неподвижный, с колесами, словно лотосами,
  припавшими к земле. Его рама – прибежище тишины,
  а руль – символ отрешения от мирской суеты. Он не спешит, не ищет пути, просто существует,
  впитывая в себя покой окружающего пространства,
  словно древний артефакт, хранящий мудрость веков.
• Самокат – ученик монаха.
  Чуть более суетливый, готовый к движению,
  но всё ещё смиренный, послушный. Он ждет команды,
  готов отправиться в путь, но без той навязчивости,
  что присуща мирским средствам передвижения. В нем есть доля юношеской энергии, но она сдержана,
  направлена на постижение глубокого смысла покоя.
• Человек – молоко из пакета:
  Упакован в оболочку повседневности,
  с чётко обозначенным сроком годности. Его ценность легко измерима,
  его состав предсказуем, его вкус – стандартен. Он не обладает глубиной реки, не имеет мудрости тополя,
  он просто продукт, готовый к употреблению,
  лишенный той непредсказуемости, что дарит жизнь.

Семьдесят девять рублей, двадцать копеек страха.
Вот его истинная цена – не в звонкой монете,
а в ощущении беспомощности, в осознании собственной уязвимости. Страх перед будущим, страх перед потерей, страх перед самим собой –
всё это спрессовано в этот жалкий, но реальный эквивалент. Цена, которую платит человек за свою обыденность,
за отказ от поиска истинного смысла,
за смирение с ролью продукта, а не творца. И в этом зное, искажающем мир,
эта цена кажется особенно высокой,
а улыбка ветра – всё более насмешливой.

Денис Крюков.