Песня на немецком выходит из стены
песня на немецком выходит из стены
примерное поле качает траву над собой
рука горит внутри руки
и нет огня честней
примерное значит «приблизительное»
поле, которое только намечается
есть в нём травинки, но не складываются в траву
есть в нём поступь, но нет следов
всё это зябнет в песне на немецком
она звучит уже внутри
внутри руки, внутри руки
которая сама в руке
и звука нет за ней
перед ней тоже нет ни одной волны
песня висит в трещине между трещин
где стена прекращается в комнату
а комната перестаёт в нарастание
в нарастание возможного наблюдателя
и дальше
рука в руке как магазин
внутри мозаики из цен
внутри предметов и еды
внутри прилавочных пальто
и нет огня и песни нет
когда рука в руке
висит среди её кровей
запрятана пока
когда откроется, тогда
один повиснет звук
и будет ветер до утра
и поле прочих утр
Анна Гринка.
песня на немецком выходит из стены
примерное поле качает траву над собой
рука горит внутри руки
и нет огня честней
примерное значит «приблизительное»
поле, которое только намечается
есть в нём травинки, но не складываются в траву
есть в нём поступь, но нет следов
всё это зябнет в песне на немецком
она звучит уже внутри
внутри руки, внутри руки
которая сама в руке
и звука нет за ней
перед ней тоже нет ни одной волны
песня висит в трещине между трещин
где стена прекращается в комнату
а комната перестаёт в нарастание
в нарастание возможного наблюдателя
и дальше
рука в руке как магазин
внутри мозаики из цен
внутри предметов и еды
внутри прилавочных пальто
и нет огня и песни нет
когда рука в руке
висит среди её кровей
запрятана пока
когда откроется, тогда
один повиснет звук
и будет ветер до утра
и поле прочих утр
Эта рука, горящая внутри другой, метафора внутренней готовности, внутренней энергии, которая еще не нашла своего внешнего выражения, подобно тому, как трава на «примерном поле» еще не сложилась в целостный образ. Немецкая песня, становясь внутренним звуком, создает атмосферу предчувствия, неясной тревоги, но и скрытой силы. Она проникает в самые глубины сознания, в «трещину между трещин», где реальность становится зыбкой, а границы между мирами стираются.
«Примерное поле» – это пространство неопределенности, где потенциал еще не реализован. Это может быть эскиз картины, черновик стихотворения, или просто момент перед принятием важного решения. В нем есть зачатки всего, но нет окончательной формы. Это поле, которое «только намечается», подобно тому, как зарождаются мысли или чувства. Травинки, еще не образующие траву, символизируют разрозненные элементы, которые ждут своего объединения. Поступь без следов – это движение, которое еще не оставило отпечатка на земле, не изменило реальность.
Немецкая песня, звучащая «внутри руки, внутри руки», создает ощущение замкнутого цикла, самодостаточности, но и некоторой изоляции. Она становится звуком, который существует сам по себе, не требуя внешнего подтверждения или восприятия. Этот звук, «не имеющий звука за собой», указывает на его нематериальную природу, на его существование в сфере внутреннего переживания.
«Рука в руке как магазин» – это образ накопления, хранения, но и одновременно выставления напоказ. Мозаика из цен, предметов и еды – это мир потребления, мир материальных благ, который, тем не менее, находится внутри этой внутренней, «горящей» руки. Прилавочные пальто – это одежда, скрывающая, но и представляющая человека, его социальный статус, его принадлежность к определенному миру.
Отсутствие огня и песни, когда рука в руке, подчеркивает момент покоя, ожидания. Это состояние, когда внутренняя энергия «запрятана», но не погашена. Она готова к высвобождению, к тому моменту, когда «откроется». И тогда, «один повиснет звук» – звук, который будет иметь значение, который изменит тишину. Этот звук, возможно, станет кульминацией, откровением, или просто началом нового этапа.
Ветер до утра и поле прочих утр – это обещание продолжения, цикл, который будет повторяться. Но каждое утро будет новым, «прочим», неся с собой новые возможности, новые «примерные поля» для осмысления и переживания.
Анна Гринка.