Воспоминания о детстве
что-нибудь легкое в руки возьми, –
тополиного пуха наперсток, родительский
cнимок, твоё в нем присутствие, – свитер
с танцующим львом на эмблеме,
мальчик, сидящий в детской пожарной машине,
они – по обоим краям, юные, мягкие лица
в полуулыбке, приветливый взгляд на двоих.
если бывает согласие, видимо, это – оно.
мальчик, две черные лампочки глаз,
весело смотрит вперед, в объективе
плещется жизнь мотыльком или жалость
ко всему, чем зовешься ты, маленький,
солнечный мой, где тебя носит теперь?
Григорий Стариковский.
что-нибудь легкое в руки возьми, –
тополиного пуха наперсток, родительский
cнимок, твоё в нем присутствие, – свитер
с танцующим львом на эмблеме,
мальчик, сидящий в детской пожарной машине,
они – по обоим краям, юные, мягкие лица
в полуулыбке, приветливый взгляд на двоих.
если бывает согласие, видимо, это – оно.
мальчик, две черные лампочки глаз,
весело смотрит вперед, в объективе
плещется жизнь мотыльком или жалость
ко всему, чем зовешься ты, маленький,
солнечный мой, где тебя носит теперь?
Вот он, этот наперсток пуха, легкий, почти невесомый, словно облачко, что прибилось к земле. Стоит только подуть, и он разлетится, унесется ветром, оставив лишь смутное воспоминание о своем существовании. Так и жизнь, такая хрупкая, такая мимолетная. А рядом – старый родительский снимок. Время стерло краски, края пожелтели, но лица на нем – родные, знакомые до боли. И вот оно, твоё присутствие на этой фотографии, совсем юное, ещё не знающее, что такое усталость и разочарование. Ты – в центре, ещё маленький, но уже с той самой полуулыбкой, которая обещает беззаботное детство.
И этот свитер… с танцующим львом на эмблеме. Помнишь, как он тебе нравился? Такой яркий, такой смелый, как и ты сам тогда. Он был твоим любимым, ты носил его не снимая, будто он был твоим талисманом. И вот он, мальчик, сидящий в детской пожарной машине. Красная, блестящая, настоящая – только игрушечная. Ты представлял себя героем, спасающим мир от огня, смелым и отважным. Эти образы, они – по обоим краям, как две грани одной медали. Юные, мягкие лица, ещё не тронутые тревогой, в полуулыбке, которая так и просится стать широкой, искренней. И взгляд… приветливый взгляд на двоих, на меня и на тебя, на весь мир, который казался таким добрым и открытым.
Если бывает согласие, видимо, это – оно. Согласие с миром, с самим собой, с этим моментом, когда всё кажется правильным и на своих местах. Согласие, которое рождается из простоты и искренности. Мальчик, две черные лампочки глаз, смотрящих прямо, без тени сомнения. Весело смотрит вперед, в объектив, который ловит эту мимолетную красоту. В этом взгляде, в этой застывшей мгновении, плещется жизнь, такая же хрупкая, как мотылек, порхающий у света. Или, быть может, это жалость… жалость ко всему, чем зовешься ты, маленький. Жалость к той наивности, к той чистоте, которая неизбежно уходит с годами. Солнечный мой, где тебя носит теперь? Где та детская радость, где тот беззаботный смех? Где ты, мой маленький, мой солнечный мальчик?
Григорий Стариковский.